Отсутствие мониторинга экосистем Каспия
Отсутствие мониторинга не позволяет объективно оценивать состояние экосистем Каспия, – Юрий Юлианович Дгебуадзе, член Президиума РАН, заместитель академика-секретаря Отделения биологических наук РАН, академик РАН.
Каспийское море – уникальный природный объект с выдающимся биоразнообразием. В нём обитает свыше 100 эндемичных — более нигде не встречающихся — видов рыб (62 % ихтиофауны), и до сих пор это самый богатый на Земле водоём по численности и количеству видов осетровых. Столь высокий уровень эндемизма наблюдается и по другим группам гидробионтов. Однако у учёных состояние Каспия и его бассейна уже не первый год вызывает озабоченность. Тем более, что многие проблемы носят глобальный и трансграничный характер, а их решение требует усилий дипломатов, чиновников и даже правоохранителей.
11 мая 2022 года в Москве в очередной раз проходит Международная ассамблея «Каспийский диалог» – форум представителей пяти прикаспийских и других заинтересованных государств, в подготовке которого традиционно принимает участие Российская академия наук. О некоторых вопросах, которые будут затронуты в научной части мероприятия, накануне форума редакции сайта РАН рассказал руководитель Секции общей биологии Отделения биологических наук РАН, сопредседатель Президиума Совета «Наука и инновации Каспия», академик РАН Юрий Юлианович Дгебуадзе.
«Сейчас судить о том, что происходит с биотой Каспия, не всегда можно на основе конкретных данных. Раньше гидробиологические пробы постоянно брали в одних и тех же точках моря; оценивали гидрохимические показатели, численность и биомассу бентосных (т.е. обитающих на дне) организмов, живущего в толще воды планктона и, наконец, рыб, которые ими питаются. И только тогда можно было говорить о состоянии экосистемы, недостатке корма, оценивать, как растут организмы и какова их репродукция, уровень загрязнения в отдельных точках акватории. Сейчас главная проблема – как объективно оценить ситуацию».
На Каспии и в районах Волжского бассейна вплоть до начала «нулевых» существовала разветвленная сеть гидробиологических станций, данные мониторинга которых позволяли учёным институтов АН СССР и позднее РАН формировать объективную картину происходящего в водах и на берегах крупнейшего на планете замкнутого солёного водоёма. После 2013 года системный сбор проб в российской части Каспия практически не ведется. Учёным в своих прогнозах, а также представителям власти при планировании хозяйственной деятельности приходится опираться почти исключительно на экспертные оценки. «Сейчас такой сети нет, и у единственного в регионе института под методическим руководством Академии – это Прикаспийский институт биологических ресурсов ДФИЦ РАН в Махачкале – нет ни одного исследовательского судна, а водоём и бассейн гигантский», – говорит Юрий Юлианович Дгебуадзе.
Каспий и дельта Волги – это место обитания видов, имеющих национальную, региональную и глобальную ценность. Например, из 26 известных науке видов осетровых в Каспии «официально» обитают шесть: белуга, русский и персидский осётр, севрюга, стерлядь и шип. Но учёные говорят, что честнее говорить всё-таки про пять – последний из них, Acipenser nudiventris, к 21 веку был фактически уничтожен. Кроме того, дельта Волги – это место миграции и гнездования большого количества птиц, многие из которых – также редкие и исчезающие. И конечно, каспийский тюлень – единственное морское млекопитающее, обитающее в Каспийском море и включенное в Красную книгу России.
Угроз биоразнообразию Каспия при этом множество. Процветающее до сих пор браконьерство, перепромысел биоресурсов (кроме осетровых, оказался на грани исчезновения один из видов подсемейства сиговых – белорыбица). Загрязнение сточными водами стоящих на Волге городов, добыча минерального сырья на давно разрабатываемых нефтяных месторождениях в соседних прикаспийских государствах. Использующиеся при нефтедобыче химические вещества и неочищенные стоки городов сильно вредят и молоди, и процессу воспроизводства многочисленных видов птиц и рыб. Какой-то эффект дают меры искусственного восстановления: отечественные ихтиологи еще в 1950–60-х годах разработали технологию искусственного воспроизводства; на этом ресурсе сейчас, в основном, и держатся стада осетровых.
Как руководитель лаборатории экологии водных сообществ и инвазий Института проблем экологии и эволюции А.Н. Северцова РАН, Юрий Юлианович Дгебуадзе делает особый акцент на ещё одном побочном эффекте активной торговли сырьём – появлении в водах Каспия не характерных для этого водоёма чужеродных видов.
«За счет увеличения перевозок, в том числе и экспорта нефти, Каспийское море и бассейн Волги стали объектом вселения чужеродных видов. Например, более 30 % рыбы в бассейне Волги – это не местные виды, а вселившиеся вследствие деятельности человека: в процессе преднамеренной интродукции или транспортировки с балластными водами. Существует практика, когда после выгрузки жидкого груза для остойчивости судна часть пустых ёмкостей заполняют забортной водой и по приходу в новый порт её просто выливают – вместе с массой живых организмов. Международная конвенция о контроле судовых балластных вод это запрещает, но правила не всегда соблюдаются».
По подсчётам биологов, в мире с балластными водами ежедневно перевозится на новое «место жительства» до 7 тысяч видов живых организмов. В Волжско-Каспийском бассейне в настоящее время натурализовалось 9 из 100 самых опасных инвазионных видов России. Самый яркий пример – гребневик мнемиопсис (Mnemiopsis leidyi), обитающий в западной части Атлантического океана. Он нанёс колоссальный ущерб экосистемам не только Каспийского, но и Чёрного, и Азовского морей. Биологическая инвазия этого вида в Каспий произошла еще в конце 1990-х. Постепенно гребневик уничтожил корм и личинок местных видов рыб, спровоцировав катастрофические изменения в структуре экосистемы. Существенно снизились и промысловые уловы рыб. Так, например, промысел обыкновенной и анчоусовидной кильки в некоторых случаях сократился на порядок и более. Следует отметить, что эти виды составляли часть кормовой базы осетровых.
Кроме антропогенных, остаются и другие более глобальные факторы, влияющие на благополучие Каспия. «Во-первых, это колебания водности за счет изменения величин стока, впадающих в море рек, основная из которых Волга – самая длинная река Европы. В 1978–95 гг. наблюдалось существенное повышение уровня Каспия, а с 1996 г. и до настоящего времени идет его понижение. Во-вторых, масса процессов происходит на дне Каспия: подводные тектонические изменения, газообразование, изменение гидрохимического режима, что также оказывает существенное воздействие на гидробионтов и часто приводит к их гибели», – отмечает Юрий Юлианович.
Все пять прикаспийских государств, представители которых принимают участие в работе «Каспийского диалога» и конференции «Сохраним Каспий» (Россия, Азербайджан, Иран, Казахстан и Туркменистан) являются сторонами Конвенции о биологическом разнообразии (1992 г.) и участниками Рамочной конвенции по защите морской среды Каспийского моря (2003 г.). Но отсутствие скоординированной системы мониторинга биоразнообразия и состояния экосистем Каспия остается острой проблемой.
Отделение биологических наук РАН ежегодно выходит с инициативами по восстановлению сети мониторинга биоразнообразия и состояния экосистем не только на Каспии, но и по всей России. В Каспийском море, кроме уже упомянутого Прикаспийского института биологических ресурсов ДФИЦ РАН, относительно небольшой объем совместных исследований ведется также с институтами, подведомственными Росрыболовству. Пробы для собственных исследований берет базирующийся в Ростове-на-Дону Южный научный центр РАН. Институт океанологии им. П.П. Ширшова РАН имеет свой филиал и ведёт наблюдения в основном в северо-западной части Каспийского моря. Определенный объём данных собирают государственные заповедники (в российской части Прикаспия их два – Астраханский и Дагестанский) и ещё оставшиеся биологические станции вузов и институтов. Но всего этого для понимания объективной картины природных явлений, происходящих в уникальном водоёме, недостаточно.
«Собственно в бассейне Волги сейчас работают только два института, подведомственных научно-методическому руководству Российской академии наук. Это Институт биологии внутренних вод им. И.Д. Папанина в верховьях, в посёлке Борок, у Рыбинского водохранилища. Его суда раньше ходили по всей Волге, но сейчас таких возможностей нет. И Институт экологии Волжского бассейна РАН в Тольятти, который делает небольшие оценки в среднем течении реки».
Сейчас привлечением внимания к проблемам Каспийского бассейна занимается Совет «Наука и инновации Каспия» – один из организаторов Международной ассамблеи «Каспийский диалог». В решение проблем Каспия также непосредственно вовлечен Научный совет по гидробиологии и ихтиологии при Отделении биологических наук РАН – справки о ситуации регулярно отправляются в министерства и ведомства РФ. Учёные, в частности, призывают восстановить научный флот и возобновить проведение ежегодных всекаспийских гидробиологических съёмок (последняя была в 2006 г.). Это важно в том числе и для исследований запасов промысловых гидробионтов, их миграций и распределения по акватории моря.
Выдвигалась идея создать заповедную зону в северной части Каспия на границе с Казахстаном, а возможно и совместно с ним. Привлекается внимание к негативным последствиям возможных проектов по выращиванию хлопка в Астраханской области. И конечно, необходима международная инспекция для контроля работ при добыче углеводородного сырья, усиление охраны популяций ценных промысловых видов рыб и контроль за инвазионными видами.
В Каспийском море обитают (количество видов): фитопланктон – 449; диатомовые водоросли – 163; макрофиты – 82, из них: зеленые водоросли – 33, красные водоросли – 24, бурые водоросли – 13; микрофитобентос – 318; зоопланктон – 315; инфузории – 135; зообентос – 248, из них: эндемики – 151 (61 %), в Понто-Каспии – 214 (86 %); рыбы (всего с речными) – 162, из них: эндемики – 100 (62 %), морские – 119, из них эндемики – 79 (66 %), промысловые – 35.
Источник: Российская академия наук.
Фотография: Юрий Юлианович Дгебуадзе.